Сёги и шахматы - отличия в правилах

9 сентября 2003

 Основные отличия в правилах двух игр: доска для игры в сёги просторнее (9х9 клеток против 8х8 европейских шахмат), на ней изначально расположено больше фигур (40 против 32 шахматных) и фигуры эти разнообразнее (8 родов войск против 6), хотя и слабее (две основные силы – ладья и слон, в то время как в шахматах все фигуры достаточно мощны), однако фигуры в сёги могут десантироваться из-за пределов доски, что очень повышает их силу, и превращаться, что увеличивает иерархию сёги-фигур до 14 единиц . 

Самое существенное отличие сёги от остальных шахматных игр состоит в способности фигур десантироваться на доску, будучи уже сбитыми. Правило десантирования обусловливает почти полное отсутствие ничьих, увеличение числа возможных ходов и "вменяемых" игровых ситуаций, возникших не искусственным путем; в купе с правилом превращения нивелирует значение материала, делая главную цель игры – поставить мат королю – действительно главной.

Процент ничьих, преимущество первого хода и асимметричность стратегии. Сбалансированность игры 

Благодатный дух пацифизма, веющий над современным миром, хранящим в памяти картины не столь отдаленных во времени, но совершенно ужасных и беспощадных мировых боен, не обошёл стороной и древнюю мудрую игру в шахматы. Но, по сути, являясь моделью войны, бескровным и самым гуманным сражением двух деревянных армий, шахматы, которым неведомы ни болевые приемы, ни жесткие захваты, ни умопомрачительные скорости, только проиграли от этого. На наших глазах наименее зрелищный вид спорта превратился и в наименее интригующий. Разговоры о ничейной смерти подвигали шахматных реформаторов, среди которых были даже чемпионы мира, на изобретение новых правил, призванных усложнить игру, снизив вероятность мирного исхода, но эти нововведения надолго не приживались и редко принимались всерьез. Ничейная зона европейских шахмат оказалась действительно слишком велика, и в зияющую ничейную брешь до сих пор проваливается большинство партий на высшем уровне, когда сила соперников не позволяет оторваться друг от друга больше, чем на полшага. Можно называть этот приблизительный паритет принципом справедливости, однако в других видах спорта судьбу состязания решают порой сотые доли секунды, в то время как в шахматах даже два лишних коня не в состоянии обеспечить победу на пустой доске. С другой стороны, в тысячный раз сокрушаясь о губительной для боевого духа и частично отбивающей интерес от игры вероятности ничейного исхода, нельзя не отметить определенную сбалансированность шахмат, позволяющую им до сих пор, казалось бы неизвестно каким образом, держаться на плаву. Дело в том, что широта ничейной зоны является единственным противовесом преимуществу первого хода. Гроссмейстерское "белыми на выигрыш, черными на ничью" предполагает именно наличие лазейки для стороны, изначально поставленной в невыгодные условия. То есть, создается иллюзия, что два существенных недостатка европейских шахмат как бы дополняют друг друга, сохраняя баланс игры и составляя гармоничную пару. И, тем не менее, мы имеем коромысло с одним ведром: если от преимущества первого хода шахматы спасает ничейная смерть, то что спасёт их от ничейной смерти? По-видимому, уже ничего…  

Японские шахматы сёги, отражая бескомпромиссный самурайский менталитет, не балуют своих поклонников обилием ничьих. Их в сёги всего около 3%. Это прямое следствие правила десантирования, которое исключает саму возможность взаимного уничтожения двух армий. Ничья в сёги может получиться только вследствие четырехкратного повторения ходов или обоюдного вторжения королей при недостаточном для победы количестве очков. Однако ничейный результат в сёги и за результат не считается, а партии, не выявившие победителя, переигрываются и в зачет никогда не идут. Такая двойственность результата обусловливает бескомпромиссный дух борьбы и повышает значимость игрового мастерства. В процессе выбора хода игрок должен ориентироваться только на позиционные факторы, в то время как наличие ничейной стратегии в европейских шахматах зачастую приводит к тому, что на решения игрока, на его агрессивность и желание бороться, зачастую влияет общая турнирная обстановка. Кроме того, шахматы – типичная игра с асимметричной стратегией. Как уже упоминалось выше, белые активны и всегда стремятся выйти из дебюта с насколько возможно большим плюсом, а черные жаждут уравнения, чтобы попытать счастье в миттельшпиле. В сёги нет ничейной стратегии, нет специальных установок на игру для белых и для черных, нет преимущества первого хода. По статистике профессиональных турниров белые и черные набирают примерно равное количество очков, при этом есть профессионалы, которые показывают лучший результат, начиная партию вторыми! Сёги – это по-настоящему сбалансированная игра.

Материальный перевес и стратегический рисунок борьбы 

По законам любой войны, одним из главных факторов в столкновении двух приблизительно одинаково обученных и технически оснащенных армий является количественный перевес в силах. Не исключение и игры, моделирующие военные конфликты. Но если в шашках достаточно подсчитать их количество у каждого из игроков, то в шахматах, и европейских, и японских, игровой материал неоднороден, поэтому для его подсчета используется шкала ценности фигур. Достижение материального перевеса – главная стратегическая задача в шахматной партии. Времена шахматной романтики давно прошли, и на мат уже никто не играет. Начальная стадия стратегической борьбы заключается в накоплении мелких позиционных преимуществ, которые постепенно трансформируются в материальное преимущество. За стадией накопления и трансформации следует стадия реализации. Таков генеральный план шахматной партии. Реализация материала сводится, как правило, к разменной стратегии, базирующейся на элементарной логике: уменьшение количественного состава и активности обеих армий приводит к наращиванию преимущества игрока, имеющего превосходящие силы (например, четыре больше двух ровно в два раза, но если произошел размен одной боевой единицы, то три больше одного уже в три раза, а размен еще одной боевой единицы приведет к полной аннигиляции слабейшего войска). В этом суть шахмат – качество переходит в количество, неуловимые позиционные преимущества трансформируются в осязаемый материал. 

В сёги материал не является таким же краеугольным камнем, как в шахматах, несмотря на то, что и в этой игре есть шкала ценностей фигур, а материальный баланс является одним из важнейших критериев оценки позиции. Опять обратимся к элементарной математической логике. В виду правила десантирования размены в сёги не приводят к количественному уменьшению противоборствующих сил, однако вызывают их качественную трансформацию: активность сбитых фигур обычно возрастает, так как на доске они менее мобильны (золотой генерал при перемещении по доске выбирает не более чем из 6 клеток, в то время как десантироваться из-за ее пределов он может минимум на 41 клетку), а вместе с разменами повышается и интегральная мобильность обеих армий. Математически это выгодно слабейшей стороне, поэтому разменная стратегия в сёги просто-напросто не работает там, где в шахматах является генеральной линией. Этим объясняется интерес и популярность форовых игр в сёги. В отличие от европейских шахмат, фора здесь имеет свой смысл, так как ее реализация происходит путем проведения конструктивных стратегических планов, а не посредством слепых разменов. 

Материал в европейских шахматах – это озеро, в которое стекаются многочисленные ручейки позиционных факторов. Получение материального перевеса – это средство, в абсолютном большинстве случаев затмевающее цель игры. В сёги – это только один из ручейков, устремленных к главной цели, заключающейся в уничтожении короля противника. Материальный перевес в японских шахматах сам нуждается в трансформации в другие факторы позиции, чтобы стать ощутимым: эффективность фигур, скорость атаки, прочность защитных построений. Зачастую на первый план в позиции выходят именно другие факторы, чем и объясняется повышенный динамизм игры, обилие неоднородных разменов и позиций с нарушенным материальным балансом. Частота нарушения баланса и приниженная роль материала по сравнению с европейской версией шахмат также тесно связаны с правилами превращения, дающими право почти всем фигурам сёги повышать свою мобильность в пределах достаточно просторной зоны, состоящей из 27 пунктов лагеря соперника. Благодаря этому правилу появляется возможность "ненасильственно" изменять материальный баланс в свою пользу. Особенно эффективно в этом плане превращение пешек, которые могут быть десантированы прямо в зону превращения или в непосредственной близости от неё, чтобы обрести новое качество уже на следующем ходу. И ещё один удар по "материалистическому" взгляду на сёги наносят правила передвижения фигур, делающие большинство из них довольно неказистыми. Не в силах быстро перемещаться по доске 9х9, тихоходные фигуры сёги меняют свою стоимость в зависимости от близости либо удалённости по отношению к королям обоих игроков! 

Сравнив обе игры на предмет значимости материального перевеса, теперь мы не удивимся, почему в шахматах красивые комбинации и сумасшедшие тактические идеи, восхищающие умы, подобны редким жемчужинам, а в сёги их россыпи лежат на поверхности, радуя самых изощрённых эстетов от мира интеллектуальных игр.

Человек vs компьютер 

Развитие компьютерных технологий привело к тому, что лучшие представители мира интеллектуальных игр стали проигрывать своим электронным оппонентам. После шашек и отелло очередь дошла до ранее безгрешных шахмат, и последней жертвой программного обеспечения стал "великий, но теперь уже не такой ужасный" Гарри Каспаров, проигравший бездушному терминатору "Deep Blue". И это при наличии обширной ничейной зоны, в которой можно было попробовать спрятаться от жестокого киборга! Теперь же жаждущие крови взоры программистов прикованы к игре сёги, ставшей новой мишенью высоких технологий. Но всем назло "король жив" и нового, электронно- вычислительного, короля пока не предвидится. Правда, в 2005 году много шуму наделала компьютерная программа TAKOS, чуть ли не обыгравшая в сёги профессионального игрока 5 дана. Но чуть не считается, профессионал в конце концов победил, а уже после этого в октябре того же года мейдзин Мориучи в Токио на глазах заинтригованной публики из более чем десятка стран (автор статьи тоже наблюдал вживую за этим событием) непринуждённо выиграл ещё более сильную программу YSS, дав слона в качестве форы! В мае 2006 года чемпион мира среди компьютерных программ Bonanza уступила в показательной партии одному из сильнейших японских любителей – Юкио Като. Почему же сёги оказались таким крепким орешком для машин, обладающих колоссальным быстродействием? Постараемся ответить на этот вопрос. Во-первых, правило десантирования превращает дерево игры в настоящие дебри. Если в начале игры вариантов в сёги не так уж много, тем более существуют упрощающие выбор объёмные базы данных по дебюту, то в концовке может возникнуть ситуация, когда компьютеру придётся выбирать из 500 с лишним возможных ходов! Во-вторых, это же правило имеет ещё одно интересное следствие. Если в шахматах существует великое множество легальных позиций, которые в виду своей вычурности в принципе недостижимы при игре двух разумных существ, то в сёги именно благодаря десантированию достижимы самые разнообразные и причудливые позиции. То есть, помимо того, что в сёги значительно больше возможных вариантов (10220 по сравнению с 10120 в шахматах), очевидно, что значительно больший процент от числа всех вариантов может воплотиться в реальной игре. Шахматы же отличаются большим процентом бессмысленных комбинаций, которые могут оставаться вне поля зрения как человека, так и компьютера без всякого ущерба для качества партии. В-третьих, меньшая значимость материального перевеса в сёги опять-таки увеличивает число позиций, могущих встретиться в реальной игре двух мастеров, в то время как в шахматах большинство позиций с лишней фигурой у одного из соперников абсолютно безнадёжны и недостойны рассмотрения. И, наконец, в-четвёртых, несмотря на более высокую вариативность японских шахмат, игроки в сёги глубже просчитывают позицию, чем шахматисты, более полагаясь на долгосрочные стратегические решения. И это тоже одно из следствий правила десантирования, благодаря которому, помимо взаимодействия и активности фигур, возникает еще один параметр позиции – "форма".

Форма 

Формой в сёги называется взаимное расположение фигур, которое, в отличие от эффективности их расположения, является не динамическим, а статическим фактором позиции, определяющим как её тактические особенности, так и долгосрочные стратегические планы. В европейских шахматах, незнакомых с правилом десантирования, понятие формы отсутствует. Слабость с точки зрения сёги в шахматах обычно вовсе не является слабостью. Это можно объяснить на конкретном примере. Представьте себе шахматную позицию, в которой король и ладья белых стоят через клетку, что предполагает возможность коневой вилки. И вот соперник, играющий черными, подводит поближе к критическому пункту своего скакуна, тратя на это не один ход и жертвуя другими заманчивыми возможностями. Но только заметив опасность, грозящую очередным ходом, бдительный игрок, имеющий белый цвет, уводит свою ладью на другую клетку или защищает поле, на которое стремится вражеский конь. Мораль этой истории: грош цена такому маневру коня, если он не сопряжен с другими, более завуалированными и грамотными целями. Представим себе такую же ситуацию в сёги: наши король и ладья стоят через клетку. А в это время в другой части доски разыгрывается свой миниспектакль, в сценарий которого входит размен ряда фигур, в том числе коней. И наш соперник, получивший коня на руку, своим очередным ходом водружает его на критический пункт, делая нам вилку и выигрывая материал… 

Понятие формы в японских шахматах применимо ко всей позиции в целом, но наиболее ярко сущность формы проявляется в теории крепостей. Так в сёги называются фигурно-пешечные укрепления, защищающие короля от вражеских атак. Разновидностей таких укреплений существует около полусотни, каждое из которых имеет свои сильные и слабые стороны. Сравнение крепостей соперников, их защитных "форм", определяющих степень безопасности короля, является одним из самых главных элементов стратегии и критериев оценки позиции. В европейских шахматах существуют только две рокировки, а виды королевских замков не отличаются большим разнообразием (разве что наличие/отсутствие фианкеттированного слона и "форточки" для короля). Понятия королевской крепости, как и понятия формы, в официальной шахматной теории нет вообще. Король в сёги, в отличие от шахматного монарха, чувствителен не только к реальным, но и к потенциальным угрозам, могущим воплотиться в случае разменов (см. приведенный выше пример с коневой вилкой). Поэтому форма, образованная защитными фигурами вокруг короля, столь важна в японских шахматах сёги. 

Итак, благодаря правилу десантирования, для любой самой слабой и неуклюжей фигуры мира сёги становится возможным непрямое дистанционное воздействие на всю доску в целом. Этот факт имеет не только тактическое, но и стратегическое измерение, обусловливая появление нового понятия в теории игры – "формы". 

Можно добавить, что "форма" в сёги – это ещё более многогранное понятие, не исчерпывающееся написанным выше. Другие специфические правила сёги вносят свои поправки в теорию форм. Выстраивая форму, необходимо считаться с возможностью превращения вражеских фигур на незащищенных полях вашего лагеря, а низкая мобильность фигур сёги по сравнению с их "коллегами", сражающимися на черно-белой доске, заставляет учитывать даже самые незначительные нюансы их расположения. Например, конь и копьё никогда не возвращаются назад, в то время как серебру, переместившемуся прямо по вертикали, требуется три хода, чтобы занять неосторожно покинутую клетку!

"Пешка – душа шахмат" 

Мы выяснили, что в японских шахматах сёги статическое измерение игры проявляется в "форме". Есть ли такое измерение в европейских шахматах? Безусловно. Статическая энергия шахмат заключается в "скелете" позиции -- её пешечной структуре. Тем не менее, это две совершенно разные статики. Пешечная структура в шахматах крайне нединамична, легко классифицируется на различные типы, игра в которых ограничена набором конкретных стратегических планов. Пешки способны поддерживать друг друга, являясь автономными боевыми единицами. Слабость, тем более отсутствие, хотя бы одной пешки может стать роковым фактором в определении победителя. Превращение пешки – лейтмотив любого шахматного эндшпиля. Таким образом, Франсуа Филидор не ошибся, назвав пешку "душой шахмат". Иногда создаётся впечатление, что цель шахматной партии – выиграть пешку, а не короля… 

Статика в сёги имеет свою специфику. Любая форма может преобразовываться согласно требованиям позиции, получать своё естественное развитие, разрушаться и деформироваться силами соперника. Сёги не знают неприступных крепостей и застывших намертво пешечных цепей. В сёги вообще нет понятия пешечная цепь, так как пешки, работающие строго по одной вертикали, не могут защищать друг друга! Японская пешка – грозное оружие в атаке на позицию соперника: постоянно надо считаться с угрозой её превращения, её жертва десантированием в лагерь соперника позволяет нарушить расстановку вражеских сил перед тем как вступать в осложнения. Она органично сочетает в себе силу и слабость, вписываясь в общую картину сражения. И, конечно, японская пешка – это тоже один из носителей и самурайского духа, и души японских шахмат, разлитой по 81 клетке одноцветного поля!

Немного истории 

Сёги и шахматы произошли от одной и той же игры – древнеиндийской чатуранги. Но, распространяясь в двух направлениях, – на Запад и на Восток – эта игра трансформировалась сообразно менталитету и традициям воспринимавших её народов. Через разных посредников в сильно изменённом виде древняя игра достигла Европы и Японии – столь отдалённых и непохожих друг на друга частей света. Несмотря на все формальные и существенные различия, и японские, и европейские шахматы получили полное признание у себя на родине. В связи с мощной экспансией европейской культуры, шахматы давно перешагнули региональные рамки и распространились по всему миру. Сёги начали завоёвывать планету только в конце ХХ века, в связи с процессом глобализации и возросшим интересом к загадочной восточной культуре. Родственные по происхождению, эти игры приобрели много различий, которых гораздо больше, чем сохранившегося сходства. И вот, не прошло и двух тысяч лет, как они опять встретились, оставив знание о себе в тысячах книг, приобретя по дороге миллионы поклонников, собрав сотни миллионов долларов спонсорских денег. Теперь в Японии есть национальная федерация европейских шахмат, а в европейских странах 15 федераций шахмат японских. Что ждёт эти шахматные игры в ближайшем будущем? Я думаю, мы, европейцы, задавшие моду всему миру в литературе, философии, науке, искусстве, праве, политическом устройстве и многих других сферах человеческого бытия, должны признать, что в области интеллектуальных игр мудрые японцы оказались прозорливее и дальновиднее…  

Сергей Корчицкий.